Говоря все это, Вальд любовно поглаживал морщинистую кору дерева, бросая время от времени благосклонный взгляд на суетящихся пейзан.

— Околоплодник тоже идет в дело. Если правильно обработать и грамотно высушить его с охотой покупают кожевники как дубильное вещество и краситель. А с недавних пор стали появляться зимой закупщики производителей аскорбиновой кислоты. В наших краях орех стоит дешево и продается мешками как самой мелкой тарой. А вот чем дальше на север, тем цена будет больше. Причем вне зависимости от транспортных расходов. И тут твои тяжеловозы, Савва, вне конкуренции — главное довезти большую партию до железной дороги. И сразу прибыль удваивается. Вот если найти прямого покупателя в том же Будвице, то… — майор мечтательно закатил глаза под брови. — Но увы… Завязать такие знакомства мне не удалось. Вместо этого я контрразведку штурмовал… — И майор засмеялся.

Я намек его понял, но ответил уклончиво. Самому все проверить надо. В своем имении… Посчитать все затраты…

— Ну… не знаю… Не думал я на эту тему, — пожал плечами. Вряд ли Бисер с Ремидием упустили такой ручеек прибыли. Керосин от маркграфа я сам как‑то вез ольмюцкому королю. Цистернами. Литерным эшелоном, в котором были и обычные товарные вагоны. Почему не с орехами?

А Вальд развивал свою мысль, которую как мне показалось, он обдумывал не один день. И не два. А ровно с тех пор, как только узнал, что будем мы по землям соседями.

— У тебя, Савва, есть паровозы и вагоны. У тебя есть связи во Дворце Бисера. Мы могли бы поставлять орехи огемцам напрямую. Минуя всю посредническую шелупонь, которой достается основная прибыль. А вслед за орехами насадим лимоны. Рощами. Они у нас хорошо растут, но в каждом поместье больше десятка деревьев в собственном хозяйстве не нужно. С вином сложнее — тут большие затраты на бутылки и ящики. Бочками же не повезешь… А если повезешь, то опять основную прибыль отдашь тому кто будет твое вино бутилировать на месте. Варенье еще из незрелых орехов очень вкусное. Но тут опять все дело упирается в фирменную тару. Бочонками продавать не выгодно, тут тоже, что и с вином. И сахар дорог. Колониальный товар.

— Я подумаю над таким бизнесом, — уклонился я от обещаний. — В любом случае для начала нужно заиметь транспортную компанию. Без нее все это бесплодные мечтания. А кадров путейских на рынке для нее нет. А просто паровозы даже с машинистами мертвый груз. Разве что пригородные перевозки. Управляющий нужен опытный, хотя бы… Обслуживание и ремонт можно сделать на стороне. Легче всего с экспедиторами. У тебя в Реции связей больше. Подумай, у кого можно нужный народ переманить.

И усмехнулся.

— А варенье и из морковки сладкое.

Что‑что, а варенье из свеженадерганной с грядки моркови, еще соком брызжущей — фирменное лакомство моей семьи зимними вечерами.

Так за разговором о перспективах перевода имения с натурального хозяйства на товарные рельсы мы дошли до стирхового завода, который, по словам хозяина, приносит ему до половины всех доходов с вотчинки.

Стирхи действительно выглядели крупнее обычных, имели короткую жесткую шерсть, крепкие ноги и спину удобную под вьюки. Такой горбунёк легко таскает по горным тропам груза в полтора раза больше коня. И намного выносливей.

— Ко мне даже из Швица за ними приезжали, — похвастал Вальд, трепля флегматичную животину за мохнатые уши. — Сразу дюжину голов купили.

— Контрабандисты? — усмехнулся я.

— А кто их знает, — честно ответил Вальд. — На роже у них не написано. Крестьяне и крестьяне по виду, но заплатили не торгуясь. Так что может и контрабандисты…

Стирховая ферма была полностью обустроена и ухожена. Попасть ненароком ногой в навоз проблематично — ценное удобрение моментально убиралось в особые короба. Животные выглядели бодрыми и здоровыми. Запас кормов на глаз даже избыточный. Но 'много' это совсем не то, что 'не хватает'. И так как вся работа здесь добротно велась в отсутствие Вальда, то я решил, что не прогадал, когда согласился на партнерство с ним в области животноводства.

Ах, каких бы тут можно было выращивать страусов…

Главный коневод хозяйства мне понравился. Спокойный уверенный в себе дядька, отслуживший в свое время добровольческий срок в конных егерях и не сподобившийся на нынешнюю войну по причине кривоты. Левый глаз он потерял в горах, когда убегал от разъяренной медведицы и напоролся глазом на еловый сук. Долго лечился за счет семьи, а потом, оставив старшему брату все хозяйство, подался к Вальдам в конюхи. Теперь он тут главный по стирхам. И жизнью своей, судя по виду, доволен.

Я оставил ему одного из узкоглазых 'хиви', и наказал главконюху, чтобы он слушал кощея## как надо обращаться с царскими верховыми лошадьми. У каждой породы есть свои особенности. И предупредил, чтобы ни в чем он не ущемлял моего пленника. В еде и заработке он должен был быть как все. И пусть остальные учатся у него, а то война рано или поздно закончится и придется ценного специалиста отправлять обратно домой.

## Кощей (старорусск.) — конюх. Часто человек зависимый, из пленных.

Конюшня для жеребца и четырех кобыл меня устроила. Капитальное строение. На вырост. С печкой и отдельным помещением для дежурного конюха, в котором вполне можно жить. Там оставили седла и прочую трофейную справу для коней.

Отдельно посмотрел я, как работает вальдов кузнец и одобрил — годен. Копыта коням не испортит.

Окружной староста приехал на двуколке, запряженной местным низкорослым тяжеловозом только к обеду. И пока местная власть не откушала, к делам мы не приступали.

Внешне староста очень походил на гоголевского Тараса Бульбу, как его любят изображать наши художники. Пузат, усат, весел, словоохотлив и совершенно не чванлив. Звали его Йозе Угездфорт. Был он имперский гражданин и старший лейтенант в отставке, послуживший в горных стрелках еще до реформы. На войну не пошел по возрасту. Третий разряд ополченца. Помещик древнего рода из мелкопоместных — арендаторов всего одна деревенька в предгорьях да в горах еще хутор.

После обеда, со вкусом покурив и опробовав вальдово домашнее вино — черное с фиолетовым отливом вкусом напоминавшее попробованное мной лишь однажды настоящее грузинское 'Манави', местная власть обстоятельно занесла в большую книгу сведения о переходе графского имения к новому владельцу с сегодняшнего дня. Не преминул проставить номера и даты баронской, дарственной и ввозной грамот. Выдал мне отношение в Департамент сборов для внесения сведений в налоговые сказки. Впрочем, пока я на службе в армии меня это не касается. Но вот за недоимки моих арендаторов по традиции спросят с меня же.

— Нашему полку прибыло, господин барон, — объявил староста, когда закончил с писаниной. — За это надо непременно выпить.

А выпив, он поинтересовался.

— Много ли у вас подданных на горе Бадон, господин барон?

— Один хутор, — честно сознался я. — Это на северной стороне. А на южной, что досталась мне после победы над Винетией, сам еще не знаю.

И ведь нисколько я не врал. В баронской вассальной грамоте Ремидий указал мне в лен всю гору.

— Бедненько, — констатировал Угездфорт, чем вызвал пароксизм смеха у Вальда.

Или уже у Вальдверта? Вроде он по чину стал равен полковнику, так что потомственное дворянство уже выслужил.

Отсмеявшись, Вальд, просветил провинциального помещика, что я есть самый главный оружейный барон империи — делаю пулеметы нашей победы. На двух заводах.

— Так что 'бедненько' это не к Савве, — закончил свои хвалебные речи майор, лукаво поблескивая глазами.

Заодно окружной староста без бюрократических проволочек зарегистрировал нам простое паевое товарищество 'Рецкий завод чистокровных лошадей'. В уставный каптал внесли мы трофейных коней и нарезанную Ремидием землю у реки. Обеспечение завода кормами легло на Вальда, иначе его доля становилась совсем уж миноритарной. Его берег реки мы отдали под отдел чистокровных верховых коней, мой — под битюгов.